Дмитрий Шостакович
«Музыка к «Братьям Карамазовым» просто замечательная. Есть куски, потрясшие меня. Шварц — большой музыкант, я еще раз убедился в этом. Скажи ему, чтобы он не предавался мыслям о своей карьере, а писал бы музыку. Писал бы во что бы то ни стало. Я уверен, он может написать нечто превосходное…» /из письма Шостаковича к кинорежиссеру Лео Арнштаму /
Акира Куросава
Мы очень долго выбирали композитора. Я просмотрел много фильмов, чтобы познакомиться с работой тех, кого мне рекомендовали, пока наконец не увидел «Станционного смотрителя» , экранизацию Пушкина. Там была замечательная музыка. Мы попросили её автора, Исаака Шварца, стать композитором нашей картины. По-моему, мы не промахнулись в своём выборе.
Владимир Мотыль
Шварц не раз изумлял меня способностью сообщать в музыке то, что я лишь смутно чувствовал, и даже спасать эпизоды, которые, казалось, были безнадежно провалены. Он отыскивал гармонию там, где царил хаос. Интуиция, присущая Шварцу, делает его чутким стилистом. Его романсы на тексты Пушкина к фильму «Станционный смотритель», на мой взгляд, - образец проникновения в стиль пушкинской поры. Музыку Шварца на тексты Булата Окуджавы «Ваше благородие, госпожа удача» или «Капли датского короля» в концертах нередко принимают за музыку самого Окуджавы, настолько точно композитор почувствовал своеобразие песенного поэта.
Однако при всей непохожести музыки, скажем к «Карусели» Михаила Швейцера, к «Егору Булычову» Сергея Соловьёва или к многосерийным «Строговым» Владимира Венгерова, Шварц всегда остаётся верен своей музыкальной стихии, где нежная мелодичность, грустная улыбка и драматизм объединены его добротой, любовью к героям, стремлением вместе с ними поразмыслить над их печалями и радостями. И всё это с каким-то особенным изяществом и тактом.
Я с осторожностью употребляю это слово: гений. Но здесь оно совершенно уместно: Исаак Шварц был гениален. Он мог вдруг ошеломить музыкой лирической, трогательной - как раз в той сцене фильма, которая, мне казалось, должна звучать напряженно и драматично. И он всегда оказывался прав. Он побеждал мою мечту, потому что драматическая сцена в сочетании с лирикой музыки становилась открытием и для меня самого. Было ощущение, что музыка в нём рождалась всегда, в любой ситуации, он иначе не мог жить.
Я думаю, его музыка будет жить гораздо дольше, чем мы можем представить. Он был скромным человеком, не любил шумихи и рекламы, но если собрать всё им написанное - для фильмов, для исполнения в концертах, собрать песни, собрать симфонические произведения воедино, многим откроется, какой великий композитор жил среди нас…
Булат Окуджава
Я знаю многих композиторов. Они все замечательные музыканты и даже, может быть, гении. В них тоже бушует музыка и переполняет их до краев. Но чтобы так сильно, как это у Шварца, я не встречал. Не исключаю, что мне просто не повезло, до всех ведь не доберёшься… А может быть, этот дар перешёл к нему от его учителя Д.Д. Шостаковича, а может быть, он и стал-то учеником замечательного композитора благодаря этому дару – не знаю, не берусь судить. Во всяком случае, музыка – его глубокая болезнь и в переносном и в прямом смысле: она и живительное пламя, и инфаркт, она и надежда, и боль…
Диапазон его музыкальных пристрастий чрезвычайно широк – от средневековья до Малера и Стравинского, но Моцарт – божество, и Брамс, и Чайковский, и Шостакович. Он писал симфонии и музыку к балетам, и сонаты, и концерты, однако постепенно кино прибрало его к рукам.
Меня всегда восхищает присущий ему дар перевоплощения. Это ведь не простое умение поверхностно стилизовать, подделываться под эпоху, рукой холодного ремесленника выточить сносную музыкальную штучку в требуемом духе. Нет, это дар проникновения в характер времени, в существо вещи, причастность к ним..
Сергей Соловьев
…прожили мы с ним почти целую жизнь, связывала нас больше чем дружба. Я и сегодня не знаю подходящих слов, чтобы определить ту степень человеческой
близости, основанной на такой эфемерности, как музыка.Наша с Исааком
Иосифовичем дружба основана исключительно на музыке. Моё доверие к нему
определено прежде всего тем качеством музыки, которую он для меня пишет.
Это идеальное сочленение тайных стихий фильма или спектакля с тонкими
градациями и переливами душевных отношений героев. Это музыкальные узоры сложных, иногда парадоксальных контрапунктов к картине, высокая степень тонкости которых и их изящество ясно говорят, что этот человек понимает в этой картине всё, а по существу значит, что он всё понимает и во мне.
«Шварц нащупывает в картине то, что нащупать невозможно, то есть неуловимость. Можно сказать иначе: основной смысл работы Шварца над киномузыкой заключается в том, чтобы нащупать душу картины и овеществить ее. (…) Шварц, по-моему, единственный по-настоящему профессиональный кинокомпозитор. Ему в этой профессии ведомо все. И именно его искусство дает возможность опровергнуть бытующий взгляд на киномузыку как на второсортное прикладноедело…» Исаак Иосифович – редкий мастер мелодии; человечной, ясной, нежной, живой. Потому он так органично чувствует себя в кино, потому кино в его жизни – главная, яркая, незабываемая страница.
Аркадий Кордон
К концу жизни Шварц пытался сосчитать, сколько фильмов он сделал, но всякий раз сбивался со счета в районе 120-ти. Я тоже не стану ни считать, ни перечислять – назовёшь одних, обидятся другие – но большинство его фильмов остались в благодарной памяти зрителей. Они отмечены высочайшим качеством музыки, в которых мелодия является системообразующим элементом – один раз услышал, и навсегда! Казалось бы, что тут особенного, композитор обязан придумать мелодию, если он композитор. Однако это не так, вернее, не всегда так.
Придумать мелодию – необыкновенно сложно. Шварц как раз и отличался тем, что мелодии буквально его переполняли и ложились в партитуру, как только возникала та или иная кинематографическая задача. Он был композитором кино от Бога и царствовал музыкой в фильмах безраздельно. Если б он жил в Америке, то стал бы самым богатым композитором Голливуда. Но он жил в Сиверской Ленинградской области, в скромном деревянном доме. Помню, как в первый раз поехал к нему. Долго плутал по обледенелым дорогам, путая Сиверскую со станцией Сиверская, потом увидел старую женщину в телогрейке, с ведрами на коромысле, остановил машину и спросил, где здесь улица Пушкинская. Она не знала, но поинтересовалась, кого я ищу. Я сказал, композитора Шварца. «А, Исаака, - оживилась она. – Так бы и сказал,
милок. А то путаешь меня улицами». И показала дорогу. Шварц был обожаем
земляками, трудно представить, скольким он помог: кого в больницу пристроить, кому письмо написать в инстанции, а кому и денег дать. Шварц, без преувеличения, был национальной гордостью Гатчинского района – да только ли его!
Помимо работы в кино, он был потрясающим симфонистом; без преувеличения
можно сказать, что делом его жизни стал Концерт для оркестра «Жёлтые звёзды», посвящённый жертвам Холокоста. Симфония, исполняемая ведущими
оркестрами мира, о которой Владимир Спиваков, записавший её на компакт-диск, написал Шварцу: «нас с Вами не будет, а Ваша музыка будет жить».
Павел Герштейн
В начале 2000-х я случайно узнал, что композитор Исаак Шварц написал концерт для
оркестра «Жёлтые звёзды», посвящённый трагическим событиям в Каунасском гетто.
Интуиция сработала мгновенно, я почему-то сразу понял, что это абсолютно мой
материал. Во-первых, я уже давно заслушивался киномузыкой Шварца, восхищался тем, какой он чудный мелодист. Во-вторых, сработала генетическая память: мои предки были заживо сожжены фашистами в маленьком белорусском городке Рогачёв. Каунас, Рогачёв – это же всё Восточная Европа, всё очень близко… Холокост для меня не просто историческое понятие, это страница личной истории.
И вот я достаю через знакомых московских музыкантов партитуру. Появляется человек, готовый поддержать мои намерения – Татьяна Старченко, солистка Белорусской государственной филармонии. Она договорилась о том, чтобы я мог исполнить это сочинение с Государственным академическим симфоническим оркестром Республики Беларусь. А ещё Татьяна лично знакома с Исааком Иосифовичем. Поэтому сообщает ему о наших планах – сыграть «Жёлтые звёзды» сначала в Костроме, потом в Минске. Шварц, конечно, отнёсся к этой идее настороженно. «Как я могу доверить исполнение дирижёру, которого не знаю?..» «Когда Владимир Спиваков работал над партитурой, мы разбирали вместе с ним каждую фразу…» И всё-таки мне удалось получить согласие маэстро.
Первое исполнение в Костроме состоялось. Состоялся концерт в Минске. В один
прекрасный день прямо во время репетиции у меня звонит мобильный – высвечивается петербургский номер. Я беру трубку – это Шварц. Оказывается, Белорусское радио сделало запись наших «Жёлтых звёзд», и Исаак Иосифович вместе с близкими слушал её.
«Удивительно, но каждая фраза в вашем исполнении созвучна моим замыслам, Вы
должны быть исполнителем моего сочинения…» – это прозвучало как благословение. С тех пор я много раз дирижировал «Жёлтые звёзды» – в Костроме, Ярославле, Волгограде, Петербурге, дважды в Москве… Исполнял кинохиты Шварца, его концертные увертюры, музыку балета «Накануне» по И.Тургеневу, даже Первую симфонию – удивительную, почти забытую музыку. Это грандиозное сочинение под моим управлением играл Российский национальный оркестр. Московские концерты при участии прославленных Российского национального оркестра и государственного симфонического оркестра «Новая Россия» были организованы в разные годы неутомимым популяризатором творчества Исаака Шварца продюсером Милой Шварц, вложившей в популяризацию творчества композитора часть своей души и невероятной энергии.
Знаете, музыка «Жёлтых звёзд» насыщена невероятным трагизмом и столь же глубоким гуманизмом. Страхом за то, что происходившее в двадцатом веке однажды может повториться вновь. Причём в любой точке земного шара. Да, «Жёлтые звёзды» - это Реквием по невинно убиенным и, одновременно, предупреждение человечеству:
угнетение какого бы то ни было народа приведёт к самоуничтожению цивилизации. И
сегодня вновь очень важно расслышать это предупреждение.